Госдума… Не более, но и не менее!

Мне кажется, я знаю, что думают многие жители Иркутской области о Государственной думе. Как, впрочем, и многие россияне вообще. И это понятно: периодически по Центральному телевидению показывают полупустой зал пленарных заседаний, где идет голосование и какие-то люди ходят между рядами, нажимают кнопки. Депутатов нет, а значит – что это такое тогда?

 

Создается впечатление, что Госдума – скопище бездельников и лоботрясов, принимающих антинародные законы. А какие законы ещё они могут принимать, если сами как бы бездельники и лоботрясы? Логика очевидна. И так реализуется политика целенаправленного шельмования высшего представительного органа власти.

 

Место для работы!

 

Дело в том, что пустые залы Госдумы – совершенно нормальная, естественная картинка, которая отражает специфику работы депутатского корпуса. Подчеркиваю: работы, а не безделья. Регламент работы состоит в том, что любому голосованию предшествуют длительные доклады, обсуждения, и у каждого депутата в кабинете есть технические средства, с помощью которых он может отслеживать все происходящее в зале. Сидеть там необязательно. Да и неэффективно.

 

Законы, которые рождаются в федеральном парламенте, охватывают весь спектр права: начиная с ратификации каких-то международных соглашений, утверждения процедур арбитражного судопроизводства или таможенного регулирования и заканчивая принятием поправок в Правила дорожного движения или регламентов каких-то технических. И, конечно, ни один депутат не может быть специалистом во всех этих вопросах, не может принимать активное участие в обсуждении каждого из них.

 

Как правило, все занимаются своими, профильными, вопросами, и работа строится в комитетах, членами которых депутаты являются. В перерывах пленарных заседаний как раз проходят заседания в этих комитетах, где депутаты выступают и излагают свою точку зрения. Более того, в ходе обсуждения принимают участие и сотрудники правительства страны: министерств, агентств, ведомств – а также представители Совета Федерации, правоохранительных органов и так далее. Вот там происходит вся подготовительная работа, и чаще всего – кропотливая.

 

Затем, по завершении этой работы, законопроекты рассылаются из комитетов депутатским фракциям, и те тоже формируют позицию на своих заседаниях. На сессию выносится уже консолидированное решение. Когда позиция сформирована, остается только о ней заявить, её представить.

 

Вдобавок у депутатов есть и другие задачи – кроме собственно законотворческой. Есть представительская и контрольная функции. То есть депутаты могут по каким-то делам находиться в других органах государственной власти, скажем, в связи с тем или иным депутатским запросом. Поэтому постоянное присутствие депутата в зале пленарных заседаний никак не может свидетельствовать о реальной отдаче народного избранника. Совершенно никак!

 

О реальной отдаче нужно судить по тому, как депутат реагирует на нужды избирателей и как голосует: за что или против чего. И вот тут надо тоже понимать кое-какие вещи…

 

Голосование как показатель

 

Постольку, поскольку депутаты находятся в той или иной фракции, то в разной степени подчиняются фракционной дисциплине. Такое понятие существует, хотя отношение к этому в каждой фракции своё. Допустим, у ЛДПР очень жестко всё.

 

У нас недавно было заседание, на котором рассматривался вопрос об избрании уполномоченного по правам человека. Свою кандидатуру на эту должность выдвинула М. Свергунова, прошедшая в Госдуму от ЛДПР. Но Жириновский на пленарном заседании выступил с такой разгромной критикой в её адрес, что, наверное, она одна и проголосовала за свою кандидатуру. А Вольфович действительно разошёлся: мол, что это такое? Как кто-то без согласования с лидером партии выдвинул свою кандидатуру? Это, как он утверждал, надо пресекать в корне, и так далее.

 

А у эсеров таких жестких требований нет. Они голосуют сравнительно свободно. В «Единой России» – наоборот: решения президиума и руководства фракции не обсуждаются – голосовать надо так, как скажут «сверху». А вот в КПРФ всё обстоит мягче. Существует так называемая «линия партии», но есть и возможность у депутата по каким-то особым причинам голосовать по-своему – так, как только он считает возможным. Чаще всего это касается определенной позиции, связанной с интересами регионов.

 

Хотя и у ЕР есть небольшая группа депутатов, поведение которых не стыкуется с поведением большинства. Это связано с условиями их прохождения в Госдуму. Они, как правило, являются членами не «Единой России», а других партий. «Родины», например. Или прошли, как я, по спискам Общероссийского народного фронта.

 

Я очень часто голосую независимо от линии партии – так, как считаю необходимым, правильным. И впервые я начал так поступать, когда речь зашла о реформе Российской академии наук. Я, пожалуй, единственный, кто тогда выступил и сказал, что Иркутская область не будет участвовать в уничтожении российской науки. Это произошло на расширенном заседании фракции ЕР.

 

Меня спросили, с чем связана эта позиция, принципиальна ли она? Ну а как она может быть не принципиальной? Я много лет избирался в Законодательное Собрание региона от Академгородка и считаю себя его представителем. Я знаю, чем живут институты, чем живет Иркутский научный центр СО РАН. Я сам писал диплом в одном из академических институтов, поэтому считаю, что реформы, затеянные сегодня, пагубны для российской науки. Система научных учреждений складывалась исторически, в течение 200 лет, а не логически. И вдруг кто-то захотел всё поставить с ног на голову. Или, образно говоря, – создать новую структуру на костях ученых, на костях науки. Так не должно быть!

 

Примерно по 3–4 законопроектам на каждом пленарном заседании я голосую не так, как голосуют депутаты-единороссы. Это касается не только законопроектов, но и постановлений Госдумы. Например, я неоднократно голосовал за выражение недоверия министру образования и науки Ливанову, поскольку считаю его деятельность контрпродуктивной и даже разрушительной. Голосовал за то, чтобы провести парламентское расследование по делу Сердюкова, чтобы привлечь его к ответственности.

 

О законах…

 

Сразу замечу, что «репрессий» со стороны руководства фракции ЕР из-за моей позиции никогда не было. Но… И ни одну из моих законодательных инициатив – а у меня их было довольно много – фракция ЕР не поддержала. Хотя они касались чрезвычайно значимых, действительно государственной важности, вопросов.

 

В частности, мои законопроекты предполагали внесение изменений в действующую Конституцию страны. Я вносил предложение о том, чтобы убрать статьи 13 и 15 из Конституции Российской Федерации и получить возможность внести изменения в преамбулу Конституции. Там есть что менять.

 

Наша Конституция появилась в 1993 году и не отвечает современным требованиям. Она была принята в специфической ситуации, в условиях поражения Советского Союза в холодной войне и последующего расчленения, разрушения страны. Эту Конституцию победившие страны нам навязали.

 

В ней есть несколько положений, которые законодательно закрепляют колониальный статус России, лишают ее суверенитета. Изменить это невозможно без созыва Конституционного собрания. Так вот сегодня закона о Конституционном собрании просто нет! Это единственное конституционное требование, которое до сих пор не выполнено. Мы с депутатом Е. Федоровым подготовили и внесли такой закон, но, к сожалению, он не был принят.

 

В России одна из немногих конституций в мире, в которой есть статья о Центральном банке. Законодательство о Центробанке – вообще отдельная песня. Наш Центробанк не подчиняется практически никому в стране. Ни Госдуме, ни Правительству, ни Президенту. Это абсолютно самостоятельное учреждение, которое на свой страх и риск ведет валютную и денежно-кредитную политику в стране. Председателя ЦБ нельзя уволить. Вернее, можно, но только по доказанному в суде обвинению в совершении уголовного преступления. Правление ЦБ само определяет, какое вознаграждение будут получать руководитель ЦБ и члены правления. И при этом они, по сути, ни за что не отвечают.

 

Федеральная резервная система США, напомню, отвечает по 18 компетенциям: за рост безработицы, за рост экономики и так далее. Шаг влево, шаг вправо – и всё: прощайся с должностью. А в зоне ответственности нашего Центробанка формально только поддержание курса рубля, но ответственность, если этот курс не стабилен, никто не несет.

 

Деятельность Центробанка сегодня ведется в интересах валютных спекулянтов. Это, на мой взгляд, антигосударственная политика, направленная на разрушение нашей экономики. Мы подготовили несколько законопроектов, которые предполагают национализацию Центробанка, возвращение его в российскую юрисдикцию.

 

Если сравнивать с другими

 

Конечно, если посмотреть, как депутаты голосуют, можно обнаружить в поведении даже членов одной фракции принципиальные различия. Меня в некоторых СМИ несколько раз пытались поставить в список голосующих так же, как депутаты-единороссы. И я как-то сел и сделал выборку, чтобы в сравнении понятно было, как голосовал Тен и как я. Получилось где-то страниц 70 текста, где мы голосуем по-разному.

 

Возьмём закон, который предлагает ввести государственную монополию на табачную продукцию… Мы давно ставим вопрос о том, чтобы на производство водки, табака, сахара и некоторых других продуктов была государственная монополия. И в царские времена, и в Советском Союзе производство и продажа водки и табака приносили до 20–30% бюджета страны! А сегодня эти деньги забирают какие-то хмыри, которые на этом наживаются. Да ещё и травят людей.

 

Я – за госмонополию, а Тен голосовал против этого закона.

 

Затем закон, который рассматривает на территории Республики Крым возможность создания игровой зоны… Я голосовал категорически против, потому что убежден, что и политически, и экономически, и морально неверно присоединять Крым для того, чтобы там организовать рассадник криминала. Но вся ЕР голосовала за казино и игровые автоматы.

 

Последние два нормативных акта, по которым я проголосовал против, были внесены на рассмотрение в Госдуму недавно. Это закон, который предоставляет право московским и ленинградским государственным университетам и некоторым другим учебным и научным учреждениям присваивать самостоятельно ученую степень. Те, кто в этой сфере работают, понимают, что это приведет к разрушению единого научного пространства, единых требований. У нас тут же образуются петербуржские доктора наук, особенно много кавказских, будут камчатские или дальневосточные. Это в высшей степени коррупционноёмкий законопроект, ни к чему хорошему он не приведёт. Но Тен голосовал за него!

 

Разные у нас с ним представления о том, что правильно и неправильно.

 

Я голосовал за законопроект, суть которого такова: если человека лишили кандидатской степени, то он автоматически должен лишаться и докторской. Это, казалось бы, совершенно логично, потому что основанием для защиты докторской диссертации является именно защита кандидатской. К сожалению, мои коллеги по фракции ЕР не проголосовали за этот проект.

 

Или вот, когда шел на выборы, я говорил о том, что нужно принять программу мер по противодействию наркомании. В Госдуму был внесен законопроект о возмещении вреда, причинённого в результате незаконного оборота наркотических средств, и предполагалось, что имущество наркобарыг, нажитое незаконным путем, должно быть конфисковано государством. К сожалению, другие члены партии ЕР голосовали против этого законопроекта. И тем самым по сути пошли навстречу владельцам наркопритонов. Или нет? Как вы считаете?

 

Запрос. Еще запрос!

 

Еще одна форма депутатской деятельности состоит в том, что мы можем обратиться с депутатскими запросами. Если нарушено действующее законодательство, а правоохранительные органы по тем или иным причинам не знают об этом, не замечают этого – депутат может обратить их внимание в нужную сторону: чтобы привлечь к ответственности должностных лиц или в суде оспорить то или иное решение. Я активно использую этот механизм.

 

Например, мы с депутатом Е. Федоровым обратились к Генеральному прокурору страны с ходатайством о привлечении М. Горбачева к ответственности за измену Родине. К сожалению, Генеральный прокурор самоустранился от рассмотрения нашего запроса по существу.

 

Один из таких запросов наделал много шуму в стране. Он был связан с расходованием средств космодрома «Восточный». У меня были материалы о фактах завышения сметы на строительстве, я сделал соответствующий депутатский запрос. Но в основном мое внимание как депутата приковано, разумеется, к Иркутской области.

 

Запросы касались нарушений, связанных с возведением Ледового дворца в Иркутске, с ремонтом «Ангарских хуторов», со строительством детских садов. По всем этим депутатским запросам возбуждены уголовные дела, в которых фигурантами являются сотрудники бывшей администрации Иркутской области.

 

Но вот по некоторым моим запросам реакция правоохранителей сама вызывает вопросы. Скажем, на депутатский запрос по обзвону избирателей в ходе выборов губернатора региона в сентябре прошлого года Следственное управление СКР по Иркутской области заявило, что не смогло обнаружить людей, которым от моего имени звонили. Не смогло? Или не захотело! Полгорода получили такие звонки, а следователи никого не нашли. Будем разбираться дальше – уже со Следственным управлением: почему так произошло, халатность это или сознательное желание скрыть факт незаконных действий.

 

На похожее отношение я наткнулся и со стороны прокуратуры Иркутского района, когда сделал запрос по поводу работы сомнительного предприятия в селе Олха по производству каких-то химических веществ. Представил свидетельства, но прокуратура следов этого предприятия тоже не нашла! Да что ж такое творится с сыскными способностями наших правоохранителей порой? Как они умудряются не найти то, что очевидно?

 

Есть еще ответ Росприроднадзора на обращение главы олхинского поселения В. Кошкина о пресечении свалки мусора в реку Олху. Из ответа следует, что Олха не является источником питьевой воды(!), а также не является местом для купания, поэтому сваливать туда мусор как бы можно. Такой ответ удивителен, поскольку в любой водный объект нельзя сваливать мусор. Конечно, эти ответы с соответствующими запросами мне приходится перенаправлять в Генеральную прокуратуру.

 

По обращениям граждан вообще достаточно часто приходится адресоваться в федеральные правоохранительные органы. И федеральные структуры ведут себя в этом отношении куда активнее, они зачастую куда восприимчивее к проблемам людей, чем местные. Например, о водозаборе в Листвянке, где нет канализации, и сбросы осуществляются в Байкал, мне пришлось обратиться напрямую в Москву: в Роспотребнадзор и другие инстанции.

 

Ситуация с вырубками леса в этом смысле показательна: местным правоохранителям по каким-то причинам – быть может, в силу того, что они сами завязаны на этом бизнесе – не хочется делать ничего. В дельте реки Каи мы с моими помощниками обнаружили бригаду лесорубов с техникой. Мы задокументировали факт лесопиления, сфотографировали, отправили в региональное управление внутренних дел на имя начальника. И что вы думаете?

 

Пришел просто удивительный, на грани анекдотичного, ответ, что да, нарушения есть, но заготовители просто НЕДОЕХАЛИ до своей деляны и были ВЫНУЖДЕНЫ, чтобы не было простоя техники, вырубить лес в месте остановки. Фантастика, а не ответ. Хоть на телевидение в «Камеди-клаб» посылай, чтобы вся страна посмеялась.

 

Словом, исполнительная власть на местах (да и в центре) нередко работает исключительно в своих личных интересах, и для нее шельмование депутатского корпуса – процесс просто необходимый. Потому что только народные избранники обладают хоть какими-то полномочиями и желанием контролировать, поправлять исполнительную власть, включая силовиков. Уверен, что попытки навязать избирателю мнение о том, что выборы декоративны и формальны, ничего не решают – из этого же разряда.

 

Во всяком случае, я связываю решение Конституционного суда, который отклонил мой запрос о возвращении Иркутску прямых всеобщих выборов мэра города, с той же тенденцией. С желанием не допустить реальное народовластие, ограничить его предельно. Запрос этот поддержали 90 депутатов Государственной думы, а Конституционный суд решил фактически, что город Иркутск и вообще все столицы субъектов федерации это не городские поселения, а городские округа, и конституционные нормы о самостоятельности местного самоуправления на них не распространяются. А потому население городских округов не может самостоятельно определять структуру органов местного самоуправления и способ избрания главы путем прямых выборов или иным способом. За горожан должны решать старшие товарищи: региональная власть.

 

Что это такое, если не попытка лишить граждан их законного – и, подчеркну, конституционного – права выбирать и через выборы управлять городом?

 

У меня нормальные отношения с нынешним мэром. Я искренне желаю ему успехов, и главное – не поддаваться на провокации любителей ворошить угли Гражданской войны. Но в вопросе о прямых выборах дело не в личностях. Я убежден, что комплексное решение проблем страны возможно исключительно с развитием народовластия, с привлечением максимально широких масс населения к управлению государством. Всё остальное – тупиковый для нас путь.

 

Air Force 1 Sage Low Антон Романов, депутат Государственной думы РФ

Иркутские кулуары